Солнце палило на базарной площади Бухары. В тени старого платана, попивая зеленый чай, сидел Ходжа Насреддин. Вокруг, как мухи на мед, слетелись слушатели – торговцы, ремесленники, просто зеваки.
«О, почтенные! – начал Ходжа, хитро прищурив глаз. – Сон мне приснился этой ночью, да такой, что до сих пор в голове не укладывается!»
Толпа замерла.
«Вижу себя будто бы на великом совете у самого Эмира, – продолжал Насреддин, поглаживая бороду. – Сидят мужи важные, в халатах парчовых, тюрбаны – один другого выше! Лица строгие, думу думают государственную».
«И о чем же думали, Ходжа?» – выкрикнул кто-то.
«А вот слушайте! Начали они с молитвы. Встали, руки к небу воздели, и давай просить Всевышнего оградить их от всякой скверны, от наущений Иблиса, и души их заблудшие спасти. Так горячо молились, так истово лбами об пол бились, что пыль столбом стояла!»
По толпе пронесся сдержанный смешок.
«А как помолились, – продолжал Ходжа, – уселись снова и начали речи вести. Долго говорили, часа два, не меньше! Обсуждали, как уберечь нашу благословенную землю, нашу, так сказать, ‘обитель праведности и мира’, от всяких напастей и смутьянов».
«От разбойников с большой дороги, что ли?» – предположил торговец тканями.
«О, если бы только от них! – махнул рукой Ходжа. – Там список был длиннющий! Говорили про колдунов да чернокнижников, что порчу наводят. Потом про тех, кто слушает речи заезжих купцов да чужеземных посланников больше, чем мудрых аксакалов, – таких они назвали… эээ… ‘поддакивающими чужакам’. Потом еще про тех, кто нарушает древние обычаи в своих домах и живет не так, как отцы и деды жили… А под конец, представьте себе, добрались даже до молодых шалопаев, что по ночам скачут по крышам, подражая кошкам, и пугают мирных жителей!»
Народ на площади загудел, кто-то удивленно качал головой, кто-то фыркал в кулак.
«И самое поразительное, – Ходжа понизил голос, – эти важные мужи в парчовых халатах, после долгих споров и молитв, пришли к великому выводу! Они решили, что все эти люди – и колдуны, и ‘поддакивающие чужакам’, и те, кто живет не по обычаям, и даже эти ‘прыгуны по крышам’ – все они, по сути, одно и то же! Все одинаково вредят нашей ‘обители праведности’!»
Ходжа обвел слушателей лукавым взглядом.
«Они так долго и важно рассуждали о колдунах и прыгунах, так усердно молились об очищении от скверны, так смело всех в одну кучу свалили… что я от этого шума и проснулся».
«И какой же урок ты извлек из этого сна, мудрейший?» – спросил любопытный юноша.
Ходжа Насреддин допил свой чай, крякнул и поднялся.
«Урок простой. Когда важные люди слишком долго молятся об очищении от скверны, а потом начинают повсюду ее выискивать, они рискуют не заметить…»
«Чего, Ходжа? Чего?» – нетерпеливо зашумела толпа.
«Что чай в чайнике давно остыл, а на базаре жизнь идет своим чередом, и ослу пора дать воды», – улыбнулся Ходжа и, кряхтя, поднялся со своего места, оставив толпу размышлять над его странным сном.