FADE IN:
ИНТ. ЧЕРДАК ЛИЦЕЯ - НОЧЬ (1830-е Альт.)
Сразу после финального затемнения Эпизода 1 – РЕЗКИЙ ЗВУК: неровное ШИПЕНИЕ ПАРА и СКРЕЖЕТ МЕТАЛЛА по металлу.
КАМЕРА медленно плывет по огромному, захламленному чердачному пространству Царскосельского Лицея. Лунный свет едва пробивается сквозь толстый слой пыли на высоких, стрельчатых ОКНАХ. Холодно. Паутина в углах. Тени от стропил и старой мебели (сломанные парты, глобусы, кипы бумаг) кажутся живыми. Снаружи может завывать ВЕТЕР (отголосок непогоды из Эп.6?).
В центре этого хаоса, в слабом, дрожащем круге света от МАСЛЯНОЙ ЛАМПЫ, стоит НЕЧТО. Сложный каркас из потемневших от времени МЕДНЫХ ТРУБОК, латунных ШЕСТЕРЕНОК разного калибра, стальных ШАРНИРОВ и ПОРШНЕЙ. Это скелет будущей ПАРОВОЙ ПТИЦЫ – АВТОМАТОНА. Работа явно не завершена, но уже угадываются очертания крыльев, длинной шеи, механического клюва. От небольшого ПАРОВОГО КОТЛА в “груди” птицы тянутся тонкие трубки.
Рядом с творением, на коленях, сидит САША (16-17). Волосы всклокочены, лицо и простая рубаха перепачканы мазутом и сажей. Он СМЕРТЕЛЬНО УСТАЛ – под глазами темные круги, но взгляд ГОРИТ лихорадочным блеском одержимости.
В руках у него примитивный ГАЕЧНЫЙ КЛЮЧ и какая-то медная деталь. Он пытается соединить ее со сложным механизмом крыла. Деталь не поддается. Саша чертыхается шепотом.
(Бормочет себе под нос, рифмуя на ходу, зло) Директор наш – индюк надутый, Мозги покрыты толстым льдом… Загнал в мундир, уставом спутал… Поэтам места нет при нем!
Он снова с усилием пытается прикрутить деталь. Ключ срывается, ударяя его по пальцам.
Черт! Да что ж ты…
Он опускает руки, тяжело дышит, смотрит на свое творение – смесь любви, ярости и отчаяния.
Затем его взгляд находит другую точку крепления. Он меняет позу, пробует подсоединить иначе. Аккуратно подгоняет пазы, осторожно поворачивает ключ…
ЩЕЛК! Механизм встает на место. Саша замирает, прислушиваясь.
Из глубины автоматона доносится тихое КЛАЦАНЬЕ. Недоделанное КРЫЛО вдруг ДЕРГАЕТСЯ – один раз, второй – неуклюже, но явно в задуманном направлении! Из маленького клапана на крыле вырывается крошечная струйка ПАРА с тихим ПШИКОМ.
Лицо Саши преображается. Усталость исчезает, сменяясь чистым ВОСТОРГОМ. Он тихо, но счастливо СМЕЕТСЯ.
(Шепотом, почти благоговейно) Получилось… Летает… Почти летает!
Он с нежностью гладит медное крыло. Его глаза сияют мечтой о побеге, о небе, о свободе.
Вдруг снизу, с лестницы, доносится какой-то ШУМ (скрип половицы? кашель?).
Саша мгновенно тушит восторг. На лице снова тревога. Он быстро оглядывается, хватает со старой парты кусок грязной, пыльной ВЕТОШИ и СПЕШНО НАКРЫВАЕТ ей свой Автоматон.
Замирает, прислушиваясь. Снизу – тишина. Он облегченно выдыхает, но остается настороже.
FADE OUT.
ИНТ. КОРИДОР ЛИЦЕЯ / ПОРОГ КОМНАТЫ САШИ - УТРО
РЕЗКИЙ, МЕТАЛЛИЧЕСКИЙ ЗВОН ЛИЦЕЙСКОГО КОЛОКОЛА за кадром, зовущий на занятия или молитву. Холодный, гулкий коридор Лицея. Высокие своды, тусклый свет из окон. Мимо строем проходят несколько воспитанников в одинаковой форме, печатая шаг. Звук их шагов эхом разносится по коридору.
САША выходит из своей комнаты (или просто стоит в коридоре), сонно потирая глаза. Он все еще под впечатлением от ночной работы, выглядит не выспавшимся и хмурым. Пытается привести в порядок свою лицейскую форму.
К нему подходит НЯНЯ АРИНА 2.0. Старая женщина, простое темное платье, платок на голове. Движется немного суетливо, по-старчески. Но когда она поднимает глаза на Сашу, что-то в ее взгляде кажется странным – один глаз обычный, карий, а другой – ЯРКО-ЗЕЛЕНЫЙ, и смотрит он как будто чуть в сторону или вглубь. Она прячет в руках небольшой, потертый ХОЛЩОВЫЙ МЕШОЧЕК.
(Голос обычный, старческий, слегка ворчливый, но с заботой) Опять до свету не спал, ирод? Глаза красные. Все с железками своими возишься на чердаке? Ох, доиграешься, Саша… Директор опять вчерась про тебя спрашивал, серчал…
(Недовольно) Не ваше дело, Арина Родионовна. И не называйте меня Сашей. Я Пушкин. Или скоро им буду. Когда улечу отсюда.
(Всплескивает руками) Улетишь он… Тьфу на тебя! Наслушался сказок… Смотри, вот что принесла. На толкучке вчера была, цыгане какие-то продавали… Гляжу – вроде на твои штуковины похоже. Может, сгодится? А то все ночами гремишь, спать не даешь…
Она развязывает мешочек и осторожно протягивает Саше его содержимое. Это СТАРЫЙ, СЛОЖНЫЙ ЧАСОВОЙ МЕХАНИЗМ. Потемневшая латунь, множество мелких и крупных ШЕСТЕРЕНОК, пружинок, рычажков. Механизм явно очень искусной работы, возможно, неисправный, но ценный как источник деталей.
Саша сначала смотрит на механизм РАССЕЯННО, потом его глаза расширяются от УДИВЛЕНИЯ и ВОСТОРГА. Он узнает в нем именно то, чего ему не хватало для сердца его Автоматона! Он осторожно берет механизм в руки, его пальцы тут же начинают ощупывать шестеренки.
Арина Родионовна!.. Да где ж вы такое достали?! Это же… это же!.. Швейцарский хронометр? Или что похлеще? Да он же!..
(Махнув рукой) Тьфу, не знаю я ваших слов заморских. Цыгане божились, что он особенный. Время, говорят, обратно крутит али вперед шибко бежит… Не поймешь их, нехристей. Ты это… Ты только осторожнее с паром-то своим, Саша. С огнем шутки плохи. Помнишь, как у дьякона дом сгорел? Тоже самовар какой-то мастерил…
Саша ее почти не слушает. Он поглощен разглядыванием механизма. В его глазах снова горит огонь изобретателя.
Да-да, конечно… Спасибо, Арина Родионовна! Спасибо огромное! Вы меня просто спасли!
Он быстро прячет механизм за пазуху сюртука, оглядываясь, чтобы никто не увидел.
(Качая головой, но с тенью странной улыбки?) Спасла… Ох, горе ты мое… Беги на занятия, Пушкин, пока жандарм не пришел.
Няня разворачивается и своей суетливой походкой уходит по коридору. Саша смотрит ей вслед мгновение, потом торопливо поправляет форму и почти бегом устремляется в класс, прижимая к груди драгоценный механизм.
ИНТ. КАЗИНО “ЗОЛОТОЙ ДРАКОН”. СЛУЖЕБНЫЙ ВХОД / ПОДСОБКА - ДЕНЬ (ПОЛДЕНЬ)
Узкий, грязноватый коридор где-то в служебной зоне казино. Резкий контраст с ожидаемой роскошью. Пахнет хлоркой и дешевыми сигаретами.
ТАНЯ ПИРС стоит перед МАМА-САН (пожилая, властная тайка, управляющая младшим персоналом). Таня одета ОЧЕНЬ ПРОСТО (поношенные джинсы, футболка), в руках потрепанная сумка. Она протягивает Мама-Сан КСЕРОКОПИЮ КАКОГО-ТО ДОКУМЕНТА (паспорт? разрешение на работу?), явно сомнительного качества, с нечеткой фотографией. На лице Тани – выражение смиренной просительницы.
(Брезгливо вертит бумажку, почти не глядя) Паттайя? Работала? Ладно… Руки-ноги есть? Говоришь немного? Посуду мыть пойдешь. Три тысячи бат неделя. Обед – что останется. Не нравится – дверь там. Сейчас люди нужны, Сукон опять запил…
(Почтительно кивая) Спасибо, кхун. Очень нужна работа. Буду стараться.
(Вручает ей грязный передник) Имя как? Ли? Вот и будешь Ли. И не стой! Работай! Быстро-быстро!
Мама-Сан разворачивается и уходит в сторону кухни. Таня на секунду провожает ее взглядом, выражение смирения сменяется привычной циничной усмешкой. Она надевает передник.
ПЕРЕХОД:
ИНТ. КАЗИНО “ЗОЛОТОЙ ДРАКОН”. КОМНАТА ОТДЫХА ПЕРСОНАЛА - ЧАС СПУСТЯ
Небольшая, душная комната. Столы, стулья, пахнет едой, потом, сигаретами. ОБЕДЕННЫЙ ПЕРЕРЫВ персонала. Шумно болтают на смеси языков. Таня (“Ли”) сидит за столиком с МОЛОДЫМИ ОФИЦИАНТКАМИ-ТАЙКАМИ. Ест рис из контейнера, слушает их болтовню, иногда кивает, изображая наивную новенькую.
…А он ей – “Этот бриллиант так идет к твоим глазам!” А сам…
Зато на чай не скупится! Не то что этот… принц их арабский… который пропал.
Таня поднимает голову, изображая легкое любопытство.
Принц? А что за принц? Правда принц?
(Охотно) О, да! Халид! Красавчик! Сначала как приехал – деньги рекой! Чаевые – во! Мы все влюбились! А потом… как подменили.
Точно! Хмурый стал, про храмы все спрашивал… И жадный! Мы думали – проигрался!
Ага! А потом – исчез! Люди Генерала из Мьянмы его искали тут… Шипели!
Ух ты! А куда делся? Может… уехал куда? Или… к колдунам пошел? У нас на родине говорят, есть такие…
(Понижая голос, оглядываясь) Вот! Точно! Мальчик-парковщик видел, как он ночью ездил на Амулетный рынок! К колдунье! Китаянке! Мол, порчу снимать! После этого и пропал…
Да ладно? Колдунья?.. А что за колдунья? (Внутренний голос)
Bingo. Тот же слух. Значит, Амулетный рынок…
Старая! Страшная! Глаза разные! Говорят, дала ему что-то… серебряное… нет… медное! Или прокляла!
Да убрали его просто! Кому-то дорогу перешел! Здесь это быстро…
МАМА-САН хлопает в ладоши у входа.
Перерыв окончен! Работать! Ты, Ли! Посуда ждет!
Работники встают. Таня тоже. Она получила то, что хотела.
ИНТ. НОМЕР В ГЕСТХАУСЕ ТАНИ - НОЧЬ
Та же крошечная, душная комната, что и в пилоте. Возможно, чуть прибрана? Или такой же бардак – она вернулась после “смены” на кухне и долгого дня. Сквозь грязное окно пробивается слабый свет фонарей или неоновой рекламы с улицы. Слышен приглушенный ГУЛ ночного Бангкока.
ТАНЯ ПИРС сидит за единственным шатким столом или на кровати. Перед ней – собранные улики:
Она выглядит уставшей, но сосредоточенной. Анализирует то, что узнала. О чем говорили кухонные сплетницы? Гадалка с разными глазами… странный медный амулет… Принц, увлекшийся храмами… И Генерал, который ждал его в ту ночь…
Она снова берет в руки (возможно, уже без перчаток) КНИГУ ПУШКИНА. Открывает наугад. Или находит страницу, которая была заложена Платком. Это “МЕДНЫЙ ВСАДНИК”.
Она всматривается в русские буквы. Читает про себя или шепотом несколько строк – о Петре, о стихии, о Неве, выходящей из берегов.
(Шепотом, читает или вспоминает) “Красуйся, град Петров, и стой / Неколебимо, как Россия… Да умирится же с тобой / И побежденная стихия…” (Морщится) Побжденная… Как же. Стихия всегда побеждает.
Она задумчиво смотрит на строки о НАВОДНЕНИИ: “И всплыл Петрополь, как Тритон, по пояс в воду погружен…”
Поднимает глаза, смотрит в ТЕМНОЕ ОКНО. За окном – обычный вид на стену или крыши. Но…
СБОЙ РЕАЛЬНОСТИ / ВИДЕНИЕ:
Ей КАЖЕТСЯ, что за окном начинается ЛИВЕНЬ (хотя на улице может быть сухо). Слышен нарастающий ШУМ ВОДЫ. Уровень воды в невидимом КАНАЛЕ внизу словно РЕЗКО ПОДНИМАЕТСЯ. Вода подступает к самому окну ее номера на (втором? третьем?) этаже. Темная, мутная вода реки Чао Прайя или… Невы? Она почти касается стекла.
Таня инстинктивно отшатывается от окна. Сердце колотится. Она резко трясет головой, протирает глаза.
Видение исчезает. За окном – обычная бангкокская ночь, никаких признаков потопа.
Она подходит к окну, всматривается вниз. Ничего необычного.
(Зло, себе под нос) Так… хватит Пушкина на ночь. И виски тоже хватит. Пора спать. Или сойду с ума раньше, чем найду этого принца.
Она решительно закрывает книгу, кладет ее на стол. Но ее взгляд снова падает на ШЕЛКОВЫЙ ПЛАТОК с вензелем “П”. Она берет его, вертит в руках.
П… Принц? Пушкин? Или что-то еще?.. Что за чертовщина здесь творится?
Она устало опускается на кровать. Неуютное ощущение от видения не проходит.
FADE OUT.
ЭКСТ. КАФЕ “ROTONDE” (ИЛИ АНАЛОГ), МОНПАРНАС (ПАРИЖ) - ДЕНЬ (1920-е)
ЯРКИЙ СОЛНЕЧНЫЙ ДЕНЬ. Знаменитое парижское кафе гудит жизнью. Столики выставлены на тротуар под полосатые маркизы. Шум голосов, смех, звон посуды, гудки автомобилей. Мимо проходят элегантные дамы, художники с папками, американские туристы. Воздух кажется легким и пьянящим.
За одним из столиков на террасе сидит КОМПАНИЯ РУССКИХ ЭМИГРАНТОВ (трое мужчин, одна женщина). Они оживленно спорят о последней выставке Пикассо, о политике, о стихах Блока. На столе – кофе, вино, пепельницы.
Среди них – АЛЕКСАНДР ВОЛГИН (30-е). Он одет в хорошо сшитый, но слегка поношенный твидовый пиджак поверх рубашки без галстука. Выглядит уставшим, бледным, но держится с достоинством, на лице – легкая ироничная полуулыбка. Он только что закончил какую-то остроту, вызвав смех у собеседников.
…А я говорю – кубизм мертв! Это просто ломание формы! Где душа, Волгин? Где надрыв русский?
(Криво усмехаясь, помешивая ложечкой кофе) Душа, дорогой мой… душа нынче не в моде. Ее заменили геометрией и фрейдизмом. Да и надрываться на сытый желудок как-то… неприлично. Оставим это для России.
Брось, Александр! Твой цинизм уже не оригинален. Ты просто завидуешь успеху Пикассо!
Завидовать его банковскому счету – возможно. Таланту ломать горшки – едва ли.
Разговор продолжается, становится громче. Волгин улыбается, кивает, но его взгляд начинает блуждать, отстраняться от собеседников. Солнечный свет, бьющий по глазам, кажется слишком резким, агрессивным. Шум кафе – голоса, смех, клаксоны – начинает сливаться в неприятный ГУЛ.
Он замолкает. Его улыбка медленно сползает с лица. Он смотрит на оживленную улицу, на прохожих, но видит их словно сквозь мутное стекло.
Начинает накатывать ВОЛНА СТРАХА. Неясного, беспричинного, но леденящего. Ощущение ирреальности, хрупкости всего вокруг. Кажется, что яркий Париж вот-вот треснет, как яичная скорлупа, и под ней окажется… что?
…И говорят, Керенский опять سخنرانی ایراد کرد (sakht-e râh în Kard - произнес речь по-персидски)? Опять про единую и неделимую! Ха! Кому она нужна, кроме него?.. Волгин? Ты с нами?
Волгин вздрагивает, возвращается к реальности на секунду.
(Глухо) Да… да, я слушаю. Керенский…
Но его взгляд снова уплывает. Он делает знак проходящему МИМО ОФИЦИАНТУ.
Мсье! Абсент! Двойной! И воды.
Официант кивает. Собеседники переглядываются – кто с сочувствием, кто с осуждением.
(Тихо) Опять ты за свое, Саша…
Волгин не реагирует. Он достает из кармана пиджака ИЗЯЩНЫЙ КОЖАНЫЙ БЛОКНОТ и серебряную РУЧКУ. Открывает блокнот. Страница пуста. Он смотрит на нее долгим, мучительным взглядом. Творческое бессилие – одно из лиц его Страха.
Официант приносит высокий бокал с мутно-зеленой жидкостью, кувшинчик с ледяной водой и ажурную ложечку с куском сахара. Волгин машинально начинает ритуал приготовления абсента – капает воду на сахар…
КАМЕРА ФОКУСИРУЕТСЯ на его лице. Маска иронии и светской усталости исчезла. Теперь в его глазах – только отражение глубинного, иррационального УЖАСА. Он смотрит на растворяющийся сахар, но видит не это. Что он видит? Пустоту? Прошлое? Приближающийся Рок?
Его рука, держащая кувшинчик, слегка дрожит.
ИНТ. КАФЕ “ROTONDE” (ПАРИЖ) - ДЕНЬ (1920-е)
ПРОДОЛЖЕНИЕ ПРЕДЫДУЩЕЙ СЦЕНЫ
ВОЛГИН сидит за столиком, оцепенев от накатившего СТРАХА. Его собеседники продолжают оживленно спорить, но их голоса доносятся до него как сквозь вату. Солнечный свет кажется невыносимо ярким, режущим глаза.
Он смотрит на бокал с АБСЕНТОМ перед собой. Медленно капает воду на кусок сахара на ажурной ложечке. Ритуал успокаивает его лишь на мгновение. Зеленая жидкость в бокале мутнеет, переливается…
СУБЪЕКТИВНЫЙ ПЛАН ВОЛГИНА.
Взгляд фокусируется на МУТНЕЮЩЕЙ ЖИДКОСТИ в бокале. Она словно затягивает его…
ПЕРЕХОД ПЛАВНЫЙ ИЛИ РЕЗКИЙ? (Режиссерское решение)
Звуки кафе ИСКАЖАЮТСЯ и ЗАМИРАЮТ. Яркий солнечный свет МЕРКНЕТ, сменяясь ХОЛОДНЫМ, РАССЕЯННЫМ СВЕТОМ ЗИМНЕГО ДНЯ.
Волгин оказывается стоящим посреди БЕСКРАЙНЕЙ ЗА-СНЕЖЕННОЙ РАВНИНЫ. Под ногами – глубокий, нетронутый снег. Вдалеке виднеется темная полоска ЛЕСА. Возможно, рядом течет ЗАМЕРЗШАЯ РЕКА (Ока? Нева?), покрытая серым льдом. Морозный воздух обжигает легкие. Тишина. Только слабый свист ветра.
Он одет в тот же твидовый пиджак, совершенно неуместный здесь. Он озирается в растерянности и страхе.
Напротив него, метрах в двадцати, стоит ТЕМНАЯ ФИГУРА. Силуэт КОЛЛЕКЦИОНЕРА (элегантное пальто, цилиндр?). Лица не разобрать, оно скрыто тенью или снежной дымкой. Фигура неподвижна.
В руке Коллекционера(?) – СТАРИННЫЙ ДУЭЛЬНЫЙ ПИСТОЛЕТ с длинным стволом. Он медленно поднимает его, направляя на Волгина.
Волгин хочет бежать, крикнуть, но тело сковано ужасом.
Рядом с Фигурой Коллекционера на мгновение возникает и тут же почти растворяется в снежном мареве СИЛУЭТ ЖЕНЩИНЫ – она закутана в темную шаль, но угадывается силуэт платья ЗЕЛЕНОГО или МЕДНОГО цвета. Она стоит спиной к Волгину или в профиль, смотрит куда-то в сторону.
Коллекционер взводит курок пистолета. ЩЕЛЧОК эхом разносится в морозной тишине.
Он целится. Волгин зажмуривается, ожидая выстрела…
Слышен ГЛУХОЙ ХЛОПОК.
РЕЗКОЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ В РЕАЛЬНОСТЬ.
Волгин с криком или стоном вздрагивает всем телом, ударяясь коленом о столик. ОПРОКИНУТАЯ РЮМКА (та, которую он только что поднял?) падает на пол, разбиваясь. Остатки абсента растекаются по плитке.
Он тяжело дышит, озирается по сторонам. Снова – шумное, солнечное КАФЕ. Его собеседники смотрят на него с удивлением или раздражением.
Саша! Ну ты даешь! Опять витаешь… или перебрал уже?
Аккуратнее, мэтр! Это вам не Нева, тут за посуду платить надо!
ОФИЦИАНТ подходит с недовольным видом, начинает собирать осколки.
Волгин не слышит их. Он все еще под впечатлением от видения. Руки дрожат. Холодный пот на лбу. Он судорожно хватается за стакан с водой.
ИНТ./ЭКСТ. КАФЕ “ROTONDE” (ПАРИЖ) - ДЕНЬ (1920-е)
ПРОДОЛЖЕНИЕ ПРЕДЫДУЩЕЙ СЦЕНЫ
Волгин сидит за столиком, тяжело дыша после видения. Разбитая рюмка на полу. Официант с недовольным видом собирает осколки. Собеседники Волгина (ПОЭТ, ХУДОЖНИЦА, ЖУРНАЛИСТ) смотрят на него с разной степенью сочувствия и осуждения. Солнце по-прежнему ярко светит.
Саша, дорогой, может, тебе домой пойти? Прилечь? Вид у тебя… нездоровый.
Опять абсент этот твой… До добра не доведет! Я же говорил!
Волгин не отвечает, трет виски, пытается унять дрожь в руках. Он хочет провалиться сквозь землю от стыда и нахлынувшего страха.
В этот момент он поднимает голову и видит, что на стул напротив него, который только что был пуст (или его занимал Журналист, который отошел?), БЕСЦЕРЕМОННО ОПУСКАЕТСЯ ЯРКАЯ ФИГУРА.
Это ЦЫГАНКА КАРМЕНСИТА. Молодая или средних лет, с копной иссиня-черных волос, украшенных цветастым платком и, возможно, бумажным цветком. На ней – невероятное смешение ЮБОК, ШАЛЕЙ, БЛУЗОК самых кричащих расцветок. На руках и шее – множество ДЕШЕВЫХ, но очень БЛЕСТЯЩИХ “ЗОЛОТЫХ” УКРАШЕНИЙ, звенящих при каждом движении.
Она улыбается Волгину широкой, белозубой улыбкой. В ее глазах – задор и какая-то древняя хитрость. И они РАЗНОГО ЦВЕТА: один – почти ЧЕРНЫЙ, другой – яркий, ЗЕЛЕНЫЙ.
Ее появление настолько внезапно и неуместно, что Волгин и его собеседники замирают.
(Громко, весело, с сильным акцентом) Ой, ромалэ! Что сидим, что грустим? Солнышко светит, птички поют, а поэт печалится! Ай-яй-яй! Дай-ка я твою судьбу погляжу, красавчик! Всю правду расскажу! И недорого возьму!
Она хлопает в ладоши и подмигивает Волгину своим зеленым глазом. Его собеседники смотрят на нее с неодобрением или растерянностью. Художница пытается что-то сказать, но Карменсита ее игнорирует. Все внимание – на Волгине.
Волгин смотрит на нее с плохо скрываемым ОТВРАЩЕНИЕМ и РАЗДРАЖЕНИЕМ. Это шумное, вульгарное существо после только что пережитого ужаса – последняя капля. Но в глубине души мелькает искра СУЕВЕРНОГО СТРАХА – а вдруг?..
(Холодно, сквозь зубы) Мадам… или мадемуазель… вы ошиблись столиком. Оставьте меня, будьте добры.
(Хохочет еще громче) Ошиблась? Карменсита никогда не ошибается! Судьба сама меня к тебе привела, бледный принц! Вижу, беда у тебя. Большая беда… Но и дорога дальняя! А ну, давай руку! Или лучше – карты раскинем!
Она достает из складок своей необъятной юбки потрепанную колоду КАРТ ТАРО.
ИНТ./ЭКСТ. КАФЕ “ROTONDE” (ПАРИЖ) - ДЕНЬ (1920-е)
ПРОДОЛЖЕНИЕ ПРЕДЫДУЩЕЙ СЦЕНЫ
Волгин с отвращением и скрытым страхом смотрит на ЦЫГАНКУ КАРМЕНСИТУ, размахивающую колодой ТАРО. Его собеседники наблюдают.
Я не нуждаюсь в ваших услугах. Уходите.
(Хохочет) Как это не нуждаешься? Всем нужна правда! А карты не врут! Почти! Давай, посмотрим!
Она быстро и небрежно тасует карты, раскидывает несколько веером на столе.
Так-так-так… Дорога! Изгнание! (Тычет пальцем). Сердечко разбитое! Тоска зеленая! Ха! (Снова тычет). О! А это что?! КОНЬ В ПАЛЬТО! (Хохочет). Значит, будет весело и непонятно! Люблю такие карты!
Волгин морщится. Его собеседники скептически улыбаются. Карменсита вытягивает следующую карту.
А это – дама! Красивая! Гордая! В платье… как медь блестит! ДАМА МЕДНАЯ! Ждет тебя! Или бежит? Опасная, ой, опасная! Запутала!
Рука Волгина слегка сжимается в кулак.
Карменсита вытаскивает еще одну карту. Театральный ужас (но глаза смеются).
Ай-яй-яй! Вот это номер! Гляди! БАШНЯ!
Она показывает карту “БАШНЯ”.
Крах! Все пропало! Полетит твой мирок вверх тормашками! Беда! (Произносит весело, буднично).
Лицо Волгина бледнеет. Он смотрит на карту.
Карты – это суеверия… Карменсита, может, споете?
(Отмахивается) Молчи, умник! Карты – судьба! Вот она – Башня и Дама! Крутись как хочешь!
Она небрежно собирает карты. Смотрит на Волгина своими разными глазами.
ИНТ./ЭКСТ. КАФЕ НА МОНПАРНАСЕ (ПАРИЖ) - ДЕНЬ (1920-е)
ЯРКОЕ СОЛНЦЕ заливает террасу модного парижского кафе. Смех, оживленные разговоры, звон посуды. АЛЕКСАНДР ВОЛГИН сидит в тенистом углу, почти спрятавшись от этого буйства жизни. Он только что пришел в себя после видения Дуэли/Снега (Сцена 6). На скатерти растекается зеленое пятно от опрокинутого абсента. Волгин пытается вытереть его салфеткой, но руки слегка дрожат. Лицо бледное, взгляд тревожный – экзистенциальный страх снова подступает.
Рядом с ним за столиком сидит ЦЫГАНКА КАРМЕНСИТА (из Сцены 7 и 8). Она только что закончила свое тараторящее предсказание про Даму Медную и БАШНЮ, разложив потрепанные карты ТАРО. На ней – невероятно цветастый наряд, множество ДЕШЕВЫХ “ЗОЛОТЫХ” БРАСЛЕТОВ И МОНИСТО, которые слепят глаза на солнце. Она хохочет, явно довольная произведенным (или не произведенным) эффектом. Ее РАЗНЫЕ ГЛАЗА (зеленый/карий) сверкают озорством.
Волгин смотрит на нее с плохо скрываемым РАЗДРАЖЕНИЕМ и ТРЕВОГОЙ. Ее громкий смех, ее пестрая одежда, ее слова о Роке – все это бьет по его оголенным нервам, усиливая подступающий Страх. Он хочет только одного – чтобы она исчезла.
(Резко, стараясь говорить вежливо, но сквозь зубы) Достаточно. Благодарю за представление. Вот…
Он достает из кармана дорогого, хотя и слегка поношенного, пиджака несколько КРУПНЫХ КУПЮР (франков) и небрежно бросает их на стол перед ней. Жест человека, привыкшего откупаться от назойливых мелочей.
Возьмите и оставьте меня в покое. Прошу вас.
Карменсита смотрит на деньги, потом на Волгина. Снова заливисто ХОХОЧЕТ, привлекая внимание соседних столиков.
Деньги? Мне?! Ха! Да я богаче всех вас, бумажных поэтов, вместе взятых! У меня – небо над головой и дорога под ногами! А у тебя что, красавчик? Только страх в глазах да дырка в сердце!
Она картинным жестом СМЕТАЕТ купюры Волгина со стола на пол. Волгин вспыхивает от негодования и унижения.
Но я не злая! Вижу, маешься ты. Держи! На удачу!
Она роется в своих бесчисленных карманах и с ловкостью фокусника вытаскивает СТАРУЮ, ПОТЕРТУЮ МЕДНУЮ МОНЕТУ с неразборчивым профилем. Сует ее прямо в руку ошеломленному Волгину.
Вот это – вещь! Настоящая! Не бумажки твои. Когда страшно станет – сожми в кулаке! Говорят, помогает. Особенно на мосту… если стук особый услышишь! Да! И еще!
Она наклоняется к нему, понизив голос до заговорщицкого шепота, но глаза ее пляшут.
Ищи ПЕРЧАТКУ! Слышишь? Кожаную! Черную! Как тень твоя! Кто перчатку найдет – тот и… (Она делает неопределенный жест рукой – то ли “спасется”, то ли “попадет в переплет”). Разберешься!
Волгин смотрит на монету в своей руке. Абсурдность ситуации зашкаливает. Эта сумасшедшая… Но что, если?.. Суеверный холодок пробегает по спине.
(Снова хохочет, вскакивая) Все, поэт! Бывай! Не кисни! И вина не пей много – кровь портит! А лучше – бросай все, айда ко мне в табор! Научу гадать и радоваться солнцу!
Она звонко ЧМОКАЕТ ВОЗДУХ в его сторону, кружится на месте так, что ее юбки взлетают вихрем, и, смеясь, БЫСТРО СМЕШИВАЕТСЯ С ГРУППОЙ УЛИЧНЫХ МУЗЫКАНТОВ ИЛИ ПРОХОЖИХ, которые как раз проходят мимо террасы.
Волгин провожает ее взглядом. Секунду он видит ее яркое пятно в толпе, а в следующую – ее уже нет. Исчезла так же внезапно, как и появилась.
Он остается один за столиком. Солнце ярко светит. Шум Парижа вокруг. А у него в руке – тяжелая МЕДНАЯ МОНЕТА. Он смотрит на нее, потом на опустевшую рюмку из-под абсента, потом на свой пустой блокнот. Его лицо выражает смесь растерянности, раздражения и глубоко спрятанного, иррационального страха. Он не знает, что делать с этим нелепым “даром”. Он прячет монету в карман.
ИНТ. ПОДВАЛ ЛИЦЕЯ - НОЧЬ (1830-е Альт.)
РЕЗКИЙ МОНТАЖНЫЙ ПЕРЕХОД (возможно, от тихой сцены с Волгиным и Цыганкой). Оглушительно ВРЫВАЕТСЯ ШУМ, ГРОХОТ, ДРАЙВ.
Мы в огромном, сводчатом, сыром ПОДВАЛЕ Лицея. Низкий потолок, стены покрыты плесенью и паутиной. Единственный свет – от нескольких чадящих МАСЛЯНЫХ ЛАМП и, возможно, странных СВЕТЯЩИХСЯ КОЛБ с фосфоресцирующей жидкостью, расставленных по углам. Воздух спёртый, пахнет пылью, сыростью и чем-то едким (самопальный алкоголь? Химикаты?).
В центре подвала – импровизированная “сцена”. На ней – группа “БУРЯ МОРЕ”.
МУЗЫКА – гремучая смесь сырого, яростного ПАНК-РОКА с ИНДУСТРИАЛЬНЫМ ШУМОМ и элементами ХОРРОР-ФОЛКА. Темп быстрый, структура песни примитивная, но энергетика зашкаливает.
ТЕКСТ, который выкрикивает Саша – это язвительная, злая сатира на Лицей, Царя, Директора, смешанная с переиначенными цитатами классиков и, возможно, мрачными сказочными образами.
…Нас царь учиться поселил, Чтоб сеять умное из детства! Но вместо Музы – крокодил! Директор с мордой людоедства!
Он жрет бюджет! Он душит стих! Холодный взгляд! Чугунный лоб! Он учит нас любить живых – Чтоб после положить во гроб!
Буря! Море! Мглою кроет! Наш Директор – упырек! Кто оковы нам устроит – Получай трубой в висок! ГА!
Перед “сценой” – ТОЛПА из 20-30 ЛИЦЕИСТОВ. Они беснуются, толкаются (слэмя́тся), кричат вместе с Сашей, вскидывают кулаки. Это их ПРАЗДНИК НЕПОВИНОВЕНИЯ. Атмосфера опасная, наэлектризованная, но при этом есть ощущение БРАТСТВА, СВОБОДЫ и ВЕСЕЛЬЯ. Кто-то пытается влезть на бочку, падает под общий хохот. Кто-то размахивает флагом с нарисованным черепом и костями (или ржавой шестеренкой?).
Саша на сцене корчит рожи, показывает язык в сторону (воображаемого) Директора, плюется (?), прыгает. Его энергия передается толпе. Кюхля молотит по своим “барабанам” с таким усердием, что пар валит сильнее. Гитарист выдает визжащее соло.
ИНТ. ПОДВАЛ ЛИЦЕЯ - НОЧЬ (1830-е Альт.)
ПРОДОЛЖЕНИЕ ПРЕДЫДУЩЕЙ СЦЕНЫ
Музыка “БУРИ МОРЕ” гремит на пределе громкости. САША выкрикивает финальные строки своей злой песни. Толпа ЛИЦЕИСТОВ беснуется в экстазе подпольной свободы. Пот, энергия, хаос. КЮХЛЯ(?) молотит по своим паровым барабанам.
ВНЕЗАПНО:
Тяжелая подвальная ДВЕРЬ с оглушительным ТРЕСКОМ РАСПАХИВАЕТСЯ НАСТЕЖЬ, ударяясь о стену.
Музыка резко обрывается. Все замирают. В проеме двери, освещенные тусклым светом ламп и, возможно, фонарями снаружи, стоят:
(Громовым голосом, перекрывая воцарившуюся тишину) А-а-а! Вот где рассадник вольнодумства! Мерзавцы! Всех под арест! В карцер! Устроили тут вертеп!
Жандармы начинают двигаться в толпу лицеистов.
Начинается ПАНИКА и ХАОС. Лицеисты пытаются разбежаться, но выходы блокированы. Крики, шум, давка. Жандармы грубо хватают кого попало. Директор отдает резкие команды.
Саша на “сцене” на мгновение замирает в шоке, но быстро приходит в себя. Он ищет глазами Кюхлю и других участников группы.
(Кричит своим) Уходим! Через старый ход! Живо!
Он спрыгивает со “сцены”. Кюхля(?) и другие бросаются за ним. Они пытаются пробиться сквозь паникующую толпу к одной из стен подвала.
Чичеринов не двигается с места, спокойно наблюдает за хаосом. Его взгляд выцепляет в толпе мечущуюся фигуру САШИ – лидера, бунтаря. Он видит, как Саша толкает какой-то рыхлый камень в стене, и за ним открывается УЗКИЙ ТЕМНЫЙ ЛАЗ.
Саша быстро помогает Кюхле(?) и еще паре ребят пролезть внутрь, затем сам ныряет в темноту за мгновение до того, как к этому месту подбегает жандарм.
Чичеринов видит все это. На его губах играет заинтересованная, почти хищная улыбка. Он нашел то, что искал. Или, вернее, кого. Он не указывает жандармам на лаз. Ему пока не нужен пойманный бунтарь. Ему нужен процесс охоты.
Жандармы тем временем скручивают оставшихся лицеистов. Директор яростно кричит. В подвале царит шум, плач, ругань.
Чичеринов спокойно поворачивается и выходит из подвала, оставив Директора разбираться с последствиями “бунта”.
ЭКСТ. ЗОНА. ЗАБРОШЕННАЯ ДЕРЕВНЯ / ЗОНА ГЛИТЧЕЙ - НЕОПРЕДЕЛЕННОЕ ВРЕМЯ
ПЕРЕХОД от сцены облавы в Лицее к совершенно иной реальности.
Тишина, нарушаемая лишь статическим ШУМОМ и гулом “ТУ-ДУМ…“. Группа (ПИИТ, ВИ, ЭН) идет по руинам того, что когда-то было небольшой деревней или поселком при базе. Деревянные и кирпичные дома полуразрушены, заросли мхом и странной ползучей растительностью с металлическим отливом.
НО реальность здесь КАТАСТРОФИЧЕСКИ НЕСТАБИЛЬНА.
Пиит идет первым, спокойно и уверенно, выбирая путь по относительно стабильным участкам земли. Он словно не замечает окружающего визуального хаоса – для него это просто рабочий пейзаж. Бюст на его плече.
Ви идет за ним, постоянно вертя камерой на шлеме. Он явно напуган, но азарт блогера пересиливает. Он шепчет в микрофон, захлебываясь от восторга и страха.
(Шепотом в камеру) Вы это видите?! Вы это видите?! Реальность просто… глючит! Дома исчезают! Какие-то вывески! Офигеть! Лайк, подписка, колокольчик – за такой контент! Только бы отсюда выбраться…
Эн идет последним, спокойно наблюдая за искажениями. Он не пытается все сканировать, а скорее анализирует паттерны, структуру “сбоев”. Иногда делает короткую заметку в элегантный электронный блокнот (не планшет-анализатор). Его интересует логика хаоса.
Внезапно, на стене одного из полуразрушенных домов, прямо перед ними, происходит яркий глитч.
ВИЗУАЛЬНЫЙ ЭФФЕКТ: На серой облезлой штукатурке на две-три секунды появляется АНИМИРОВАННОЕ ИЗОБРАЖЕНИЕ: ПИКСЕЛЬНЫЙ ЧЕРЕП с костями, который весело подмигивает, ИЛИ примитивный ТАНЦУЮЩИЙ СКЕЛЕТ из очень старой 8-битной видеоигры. Изображение сопровождается коротким ПИСКЛЯВЫМ ЗВУКОВЫМ ЭФФЕКТОМ (из той же игры?).
Глитч так же внезапно РАССЫПАЕТСЯ цифровыми помехами и исчезает.
Ви взвизгивает от неожиданности и чуть не падает. Он лихорадочно проверяет, записала ли камера этот момент. Эн смотрит на место, где был глитч, с невозмутимым любопытством, делает еще одну пометку.
(Тихо, себе) Забавно. Рудиментарный миметический агент? Или просто… шум?
Пиит, который даже не повернул головы в сторону глитча, бросает короткий взгляд на перепуганного Ви.
Я сказал – верить ногам, а не глазам. Здесь все – мусор. Идем.
Он продолжает идти вперед по едва заметной тропе среди мерцающих руин. Эн поправляет очки (если они есть) или просто усмехается своим мыслям и идет следом. Ви, кое-как придя в себя, торопится за ними, постоянно оглядываясь на стену, где был череп/скелет.
ИНТ. НОМЕР ТАНИ В ГЕСТХАУСЕ - ПОЗДНЯЯ НОЧЬ
Комната погружена в полумрак, освещаемый только светом ночного города из окна и экраном старого НОУТБУКА(?) или телефона на столе. Таня сидит перед ним, откинувшись на стуле. Она не спит, обдумывает все, что произошло за день – странный Принц, Книга Пушкина, Платок, видение у зеркала, стена молчания в “Золотом Драконе”, подозрение в слежке… Дело явно выходит за рамки обычного “найти пропавшего”.
На столе рядом с ноутбуком/телефоном лежат МЕДНАЯ ЧЕРЕПАХА и ИГРАЛЬНАЯ КАРТА “БАШНЯ”. Таня иногда бросает на них быстрый, раздраженный взгляд.
Раздается ТИХИЙ ЗВУКОВОЙ СИГНАЛ с ее потертого мобильного телефона, лежащего тут же. Новое СООБЩЕНИЕ.
Таня смотрит на экран. Номер НЕ ОПРЕДЕЛЕН / СКРЫТ. Сообщение – набор бессмысленных на первый взгляд СИМВОЛОВ или просто короткая абракадабра. Но это явно простейший ШИФР.
Таня хмурится. Берет телефон. Быстро запускает какое-то приложение (простую программу-дешифратор) или вбивает символы в ноутбук. Нажимает “Enter”.
Программа быстро обрабатывает. На экране появляется расшифрованный ТЕКСТ:
СКЛАД 7. ДОКИ. 00:00. КОНТЕЙНЕРЫ ГЕНЕРАЛА М. ВОЗМОЖНО ХАЛИД ИЛИ ТОВАР. ОСТОРОЖНО.
Таня внимательно читает сообщение несколько раз. Ее лицо непроницаемо, но в глазах – напряженная работа мысли.
Это очевидная ЛОВУШКА. Или единственный реальный ШАНС сдвинуть дело с мертвой точки.
Она смотрит на часы на телефоне. Время приближается к полуночи. Она смотрит на карту Бангкока на экране ноутбука (или бумажную на столе), находит район ДОКОВ, прикидывает маршрут. Она смотрит на Медную Черепаху, потом на карту “Башня”. Усмехается своим мыслям.
“Осторожно”… Спасибо за совет. И кто из нас идиот? Тот, кто шлет такие смс-ки, или та, что на них ведется?.. Ладно, Пирс, поехали посмотрим, что за товар приготовили… для тебя.
Она решительно встает. Проверяет что-то в своей сумке (фонарик? нож? не оружие). Гасит экран ноутбука/телефона. Быстро выходит из номера в темный коридор гестхауса.
ЭКСТ. ПОРТОВАЯ ЗОНА БАНГКОКА - ПОЛНОЧЬ (Наши дни)
Ночь без луны. Густая, влажная темень портового района. Редкие, тусклые ФОНАРИ выхватывают из мрака горы ржавых КОНТЕЙНЕРОВ, штабеля гниющих ЯЩИКОВ, темные силуэты КОРАБЛЕЙ у причалов. ЗАПАХ гниющей рыбы, мазута, застойной воды каналов (клонгов). Далекие КРИКИ ночных птиц, гудки судов, лай собак.
По узкой, разбитой дороге между складами дребезжит СТАРЫЙ СКУТЕР. За рулем – ТАНЯ ПИРС. На ней та же простая одежда, что и на “кухне” казино, плюс легкая куртка. Она едет медленно, осторожно, внимательно всматриваясь в темноту, ища нужный поворот к Складу №7. На лице – напряженная сосредоточенность.
Она сворачивает в еще более УЗКИЙ, ПЛОХО ОСВЕЩЕННЫЙ ПЕРЕУЛОК, заваленный мусором и пустыми бочками. Проезд здесь возможен только на скутере или пешком.
ВНЕЗАПНО:
Из тени от огромного контейнера перед ней выскакивают ДВЕ ФИГУРЫ, перегораживая дорогу.
Таня резко тормозит, скутер виляет, она едва удерживает равновесие.
Нападавшие – крепкие МУЖЧИНЫ азиатской или смешанной внешности. Возможно, видны ТАТУИРОВКИ на руках или шее (этнические бойцы?). Одеты в темное. Лица скрыты тенью или надвинутыми капюшонами/бейсболками.
Один из них делает шаг вперед, в его руке угрожающе блестит изогнутое лезвие КАРАМБИТА.
Второй стоит чуть позади, но видно, что он тоже готов к действию. На его поясе, среди прочих (невидимых?) предметов, болтается совершенно НЕУМЕСТНЫЙ БРЕЛОК – розовая голова HELLO KITTY. (Эта деталь может быть видна лишь мельком в свете фары скутера).
Они не говорят ни слова. Их намерения кажутся очевидными.
Таня мгновенно оценивает ситуацию. Путей к отступлению почти нет. Оружия у нее нет.
Она спрыгивает со скутера, используя его как временное прикрытие.
(Громко, стараясь выиграть время, с вызовом) Чего надо? Заблудились, мальчики? Или Генерал решил лично проводить до склада?
Первый нападающий с карамбитом БРОСАЕТСЯ на нее – быстро, резко, целясь клинком в горло или живот. Он двигается профессионально, без колебаний.
Таня уворачивается в последнюю секунду, использует скутер как щит, толкает его на нападавшего. Тот отшатывается.
Второй нападающий (с брелком) пытается обойти скутер с другой стороны.
Начинается КОРОТКАЯ, ЖЕСТОКАЯ, ХАОТИЧНАЯ СТЫЧКА в узком переулке. Таня дерется отчаянно, используя все подручные средства – кулаки, ноги, крышку от мусорного бака. Ее цель – вырваться.
Нападавшие действуют жестко, но без явного намерения убить (хотя удары карамбитом выглядят смертельно опасными – он промахивается? Или Таня невероятно ловкая?). Их цель – нейтрализовать, остановить.
В пылу борьбы Таня сталкивается со вторым нападавшим. Он пытается схватить ее, она отбивается. В этот момент БРЕЛОК HELLO KITTY срывается с его пояса и падает на грязный асфальт почти у ног Тани. Нападающий этого не замечает или ему не до того.
Схватка длится всего несколько секунд. Таня видит минимальный шанс – небольшой проход между контейнерами. Она с силой отталкивает нападавшего с карамбитом (который, возможно, неловко поскальзывается на чем-то скользком или просто дает ей уйти?), делает рывок.
Она успевает схватить упавший брелок с земли – инстинкт коллекционера улик или просто подвернулось под руку? – и ИСЧЕЗАЕТ в темноте между контейнерами.
Нападавшие не бросаются немедленно в погоню. Они переглядываются. Один поправляет капюшон. Возможно, раздается тихий СИГНАЛ рации или звук отъезжающей неподалеку машины? Они быстро растворяются в тенях в противоположном направлении. (Все это Таня уже не видит).
ИНТ. ДЕШЕВОЕ КРУГЛОСУТОЧНОЕ КАФЕ (БАНГКОК) - НОЧЬ (ПОСЛЕ ПОЛУНОЧИ)
Яркий, резкий свет ЛЮМИНЕСЦЕНТНЫХ ЛАМП. Пластиковые столы, липкие от пролитых напитков. Несколько случайных посетителей – водители тук-туков, ночные рабочие, пара пьяных туристов. Пахнет дешевой едой и дезинфекцией. За окном – темная улица, неоновые вывески. Полный контраст с роскошью “Ориенталя” или “Золотого Дракона”.
ТАНЯ ПИРС сидит за столиком в самом дальнем углу. Перед ней – чашка с остывшим КОФЕ (или чаем – она помнит совет “не пить”). На ней все та же одежда, но теперь она порвана на рукаве, есть свежие царапины на скуле и руках. Она достает из сумки маленькую аптечку (профессиональная привычка?) и обрабатывает ссадину на руке антисептиком. Ее РУКИ СЛЕГКА ДРОЖАТ от пережитого адреналина, но движения уверенные.
На столе перед ней разложены:
Она смотрит на предметы. Ее лицо усталое, но глаза – злые и сосредоточенные. Она прокручивает в голове события: сообщение-ловушка, нападение, странный брелок у киллера… Кто? Зачем? Ее хотели убить или просто напугать/остановить? А если остановить, то почему? Что она не должна была найти на складе?
Так… сообщение – подстава. Кто послал? Чан? Маловероятно. Хаммонд? Слишком нервный трус. Генерал? Зачем ему предупреждать через своего же бойца (если тот боец вообще имел к нему отношение)… Конкуренты Генерала? Убийцы Принца?.. Хотят, чтобы я перестала копать. Значит, копаю в верном направлении…
Ее взгляд падает на БРЕЛОК HELLO KITTY. Абсурдность этой детали на поясе у киллера с карамбитом ее злит и одновременно интригует. Это настолько нелепо, что не может быть случайностью.
Она берет брелок. Вертит в руках. Замечает, что он необычно тяжелый для простой пластиковой игрушки. Внутри что-то слегка ПОГРЕМЫВАЕТ.
Таня достает из сумки маленький МУЛЬТИТУЛ (еще одна проф-деталь). Аккуратно, но быстро ПОДДЕВАЕТ КРАЙ брелока ножом/отверткой. Пластик легко РАСКАЛЫВАЕТСЯ по шву.
Внутри, плотно уложенная в углубление, лежит маленькая РЖАВАЯ МЕТАЛЛИЧЕСКАЯ ШЕСТЕРЕНКА. Старая, от какого-то точного механизма. Совершенно чужеродная для этого брелока и этого места.
Таня вытряхивает шестеренку на ладонь. Рассматривает ее под светом лампы. Что это? Откуда? Зачем ее спрятали в брелок киллера? Это маячок? Ключ? Или просто… еще одна странность в этом деле?
Она снова смотрит на лежащие рядом КНИГУ ПУШКИНА, ПЛАТОК “П”. Что связывает арабского принца, русскую поэзию, людей генерала, киллеров с карамбитами и старую ржавую шестеренку?
Голова идет кругом. Она чувствует, что погружается во что-то гораздо более глубокое и запутанное, чем обычное дело об исчезновении.
Она собирает улики (шестеренку тоже кладет в пакет), встает, расплачивается за кофе и выходит из кафе в предрассветную мглу Бангкока. На лице – смесь усталости, злости и нового, опасного любопытства.
ЭКСТ. ЛЮКСЕМБУРГСКИЙ САД (ПАРИЖ) - ДЕНЬ (1920-е)
Яркий СОЛНЕЧНЫЙ день, тот же, что и в сценах в кафе. Ухоженные аллеи сада, подстриженные газоны, играющие дети, чинно прогуливающиеся пары, художники с мольбертами. Классическая парижская идиллия.
ВОЛГИН бредет по одной из аллей. Он немного пришел в себя после происшествия в кафе, но все еще выглядит потерянным и мрачным. Он ищет не Музу и не Коллекционера, а просто пытается развеяться или найти уединение. В руке он машинально вертит МЕДНУЮ МОНЕТУ, данную цыганкой.
Он останавливается у большого фонтана Медичи, смотрит на воду, на статуи.
И вдруг он ЗАМИРАЕТ.
На другой стороне фонтана или на пересекающей аллее он ВИДИТ ЕЕ. ЖЕНЩИНА В ПЛАТЬЕ МЕДНОГО ЦВЕТА (или изумрудно-зеленого?). Она прекрасна и загадочна, как в его видении. Она медленно идет по аллее, возможно, рассматривая цветы или скульптуру. Она одна?
Сердце Волгина колотится. Это она! Муза! Надежда? Он делает ШАГ ВПЕРЕД, собираясь подойти, окликнуть…
Но в этот момент к ней подходит КОЛЛЕКЦИОНЕР. Элегантный, безупречно одетый (возможно, светлый костюм, трость, шляпа). Он улыбается ей, что-то тихо говорит. Она кивает и БЕРЕТ ЕГО ПОД РУКУ. На ее лице – спокойная, легкая УЛЫБКА, но во взгляде, если камера ловит его мельком, может быть тень грусти или ПУСТОТЫ. Она выглядит при нем естественно, не как пленница.
Они начинают медленно идти по аллее вдвоем.
Волгин стоит как громом пораженный. Все его подозрения, его страхи подтвердились. Она с ним. Добровольно?
Прежде чем скрыться за поворотом аллеи, КОЛЛЕКЦИОНЕР СЛОВНО ЧУВСТВУЕТ его взгляд. Он ОСТАНАВЛИВАЕТСЯ и МЕДЛЕННО ПОВОРАЧИВАЕТ ГОЛОВУ, глядя прямо на Волгина через разделяющее их пространство (фонтан, газон).
Женщина в Медном тоже останавливается, но не смотрит на Волгина.
КРУПНЫЙ ПЛАН: Глаза Коллекционера. Они спокойные, чуть насмешливые, но при этом ХОЛОДНЫЕ, ОЦЕНИВАЮЩИЕ и ЗНАЮЩИЕ. В них нет прямой угрозы, но есть полное ПРЕВОСХОДСТВО и намек на то, что он знает о Волгине все – его страхи, его желания, его тайны. Взгляд хирурга, изучающего пациента перед операцией, или коллекционера, разглядывающего новый экспонат.
Волгина ПРОНЗАЕТ ЛЕДЯНОЙ УЖАС. Он узнает этот взгляд – взгляд фигуры из своего кошмара. Он чувствует себя пойманным, раздетым, беззащитным. Хочет отвести глаза, но не может.
В ушах Волгина начинает нарастать навязчивое ТИКАНЬЕ ЧАСОВ: Тик-так… тик-так… ПОРА…
Коллекционер слегка УЛЫБАЕТСЯ, удовлетворенный произведенным эффектом, и, не отрывая взгляда от парализованного Волгина, мягко увлекает Женщину в Медном за собой. Они СКРЫВАЮТСЯ за поворотом аллеи или в густой зелени деревьев.
Волгин остается стоять один посреди залитого солнцем парка. Тиканье в ушах постепенно затихает, сменяясь обычными звуками сада (смех детей, шум воды). Он тяжело дышит, руки дрожат. Медная монета выскальзывает из пальцев и падает на гравий дорожки. Он не замечает этого.
БЫСТРЫЙ МОНТАЖ КРУПНЫХ ПЛАНОВ. ФИНАЛ ЭПИЗОДА.
1. ИНТ. ЧЕРДАК ЛИЦЕЯ - НОЧЬ
2. ИНТ. НОМЕР ТАНИ В ГЕСТХАУСЕ - НОЧЬ
3. ИНТ. МАНСАРДА ВОЛГИНА (ПАРИЖ) - ВЕЧЕР / НОЧЬ
4. ЭКСТ. ЗОНА - НЕОПРЕДЕЛЕННОЕ ВРЕМЯ
ЗВУК: Глухой ГУЛ “Ту-дум…“ Зоны. Статический треск в воздухе.
ФИНАЛЬНЫЙ КАДР И ЗВУК:
ЧЕРНЫЙ ЭКРАН.